В Самарском театре драмы поменялся устав, и теперь в театре предусмотрено разделение властных полномочий между гендиректором и худруком. В то же время в тольяттинском "Колесе" назначили нового директора, предложив прежнему остаться в роли художественного руководителя. В этой связи театральный критик и менеджер, доцент ГИТИСа Павел Руднев (Москва) прокомментировал Волга Ньюс идею разделять власть в театре на экономическую и творческую.

"Идея разделять властные полномочия, вводить обязательный дуумвират в российских театрах мне кажется точной, правильный и грамотной реакцией на те проблемы, которые переживает театр сегодня. Действительно, в этой "эрогенной зоне" театра, где соединяются власть города и власть театра, не все благополучно, порой подчинено законам хаоса. В последние годы линия "власть-театр" самая пожароопасная. Власть не знает, что делать с театрами, порой и очень часто не вполне ясно себе представляет, зачем эти театры вообще нужны обществу. Театры слишком часто на власть озлоблены, утомлены нагрузками или замечаниями, недомолвками", - считает Руднев.
Российское законодательство, по мнению столичного эксперта, действительно допускало до последнего времени массу разночтений: "Главой театрального "организма" мог быть как директор, так и худрук, последний имел возможность работать одновременно и директором, тот и другой могли параллельно возглавлять сразу несколько театров".
"Два ярких московских конфликта доказали плачевность этой хаотической модели. Отношения Юрия Любимова с труппой Театра на Таганке именно на этом и погорели: артисты ждали от режиссера-директора денежных выплат. Явственно и понятно: не может быть режиссер (мастер, гуру, учитель) казначеем в театре. Тут необходимо, как в пьесе "Добрый человек из Сезуана", разделяться на "добренького" и "злого", - объясняет Руднев.
"Вторая история связана с именем Анатолия Васильева в его конфликте с московским правительством", - продолжает театральный критик. – "Как худрук "Школы драматического искусства" Васильев действовал изумительно чисто, ответственно, создав уникальный театр экспериментального направления. А как директор своего театра - нет: не развивались другие эстетики, другие режиссерские направления, у театра не было информационной и рекламной политики, работы со зрителем. Переживший недюжинный скандал, театр и по сей день в прекрасной творческой форме, он живет по заветам Анатолия Васильева, оставаясь форпостом театрального поиска, и сегодня здесь развиваются сразу несколько направлений, режиссерских стилей".
Идея принудительного разделения полномочий полезна, по мнению московского эксперта, еще и тем, что художник будет освобожден от непосредственного контакта с властью, что хорошо для обеих сторон: "Люди искусства зачастую невоздержанны и импульсивны, подвержены последствиям творческих кризисов, а власть, как известно, не понимает метафор, стилизаций и иронии, знает язык цифр и циркуляров. В театре должен быть хотя бы один человек со здравой головой, им обязан стать директор, человек с портфелем".
Кроме того, возникает другая проблема: в ситуации, когда русский театр не часто порождает вакансии, совмещать топ-менеджерские должности в одной личности нерентабельно, полагает Руднев.
Разделение должностей - еще и тираноборческая процедура, добавляет он: "В демократической модели трудоустройства не может быть единовластия, единоначалия - обязана быть внедрена культура сдерживающих противовесов, когда одна сторона власти удерживает в рамках другую, не допуская перекосов. И в этом смысле теперь самое важное - это сдерживать власть. Самое опасное - чтобы муниципалитеты, министерства и комитеты по культуре не стремились протащить на место своего "красного директора".
Так, "красным директором", напоминает Руднев, называли Станиславский и Немирович в 1920-1930 гг. сотрудника партийного аппарата, который был пригнан в Московский Художественный театр, чтобы контролировать идеологическую составляющую театрального репертуара. "Чапаевы русского театра все еще сильны, пока укреплять их фурмановыми не требуется. Сегодня во всех театрах страны нужен эффективный менеджер, а не идеолог, живущий по предписаниям и циркулярам", - заключает Руднев.